Поражён Емеля был,
До ушей он рот раскрыл,
Щуке верил и внимал,
На печи душой лежал,
Посему и двинул речь,
Стал язык морозом жечь:
- По Емелину хотенью,
Да по щучьему веленью,
Сами вёдра пусть идут,
Сами к дому путь найдут!
Вдруг издал Емеля крик,
Ловит он счастливый миг;
Вёдра двинулись вперёд,
Без его совсем забот,
Шли тихонько, без труда,
В них не плещется вода!
Щуку в прорубь он пустил,
Вслед за ними припустил.
Заявились вёдра в дом
И на место встали в нём,
И Емеля место знал,
Тут же печку оседлал,
Храп по домику несёт,
Никаких ему забот!
Да невестушки не спят,
Вновь Емелю тормошат:
- Эй, Емелюшка, вставай,
Наруби нам дров давай!
Шлёт Емеля им ответ,
Суеты в нём просто нет:
- Я, извольте знать, ленюсь,
Делать это не возьмусь!
Вон, под лавкой есть топор,
Да и выход есть во двор!
Те невестки сразу в крик,
Не впервой им мять язык:
- Обнаглел ты уж, Емель,
Зададут тебе, поверь!
Возвратятся вот мужья,
Мы расскажем про тебя,
Обижать не стоит нас,
Про кафтан за нами глас!
И Емеля шустро встал,
Он подарки обожал:
- Всё, невестушки, бегу,
Отказать вам не смогу!
Нарубить мне дров пустяк,
Вам я, милые, не враг!
Только дамы за порог,
Сон Емелю поволок.
Он на печь обратно, шасть,
Начал речь в зевоте прясть:
- По Емелину хотенью,
Да по щучьему веленью,
Эй, топор, живей вставай,
Поработай-ка давай,
А потом опять домой опять,
Моего приказа ждать,
А дрова пусть в дом идут,
Сами в печку упадут!
Ну, а я вздремну чуток,
Этак, суточек с пяток!
И топорик скок во двор,
Стал рубить дрова топор.
Нарубил он скоро дров
И под лавку, был таков,
Те дровишки в печку, прыг,
Разгорелись в один миг!
Шло за ночью утро вслед,
В окна брызнул слабый свет,
А морозец на дворе,
Загулял по той поре!
Огонёк дрова съедал,
Аппетитом не страдал,
Исходил запас тех дров,
Под угрозой отчий кров!
Вновь невестки кажут лик,
Прут к Емеле, напрямик:
- Ты, Емеля, в лес езжай,
Дров на вывоз запасай
И в отказ идти не смей,
Собирайся, дуралей!
Неровён нас обидишь,
То кафтана не увидишь!
С печки он тихонько слез
|
И на дворик, под навес,
В сани лошадь не запряг,
Развалился в них, чудак!
Посмешил он здесь народ,
Смех по улицам идёт,
А Емеля, в тех санях,
С речью странной на устах:
- Эй, людская простота,
Отворяй-ка ворота!
Вам, народец, доложу,
По дрова я в лес спешу!
Чудеса народ творил,
Ворота пред ним открыл:
- Ты, Емель, не тормози,
Много дров домой вези!
Рысью, рысью и в голоп,
Чтоб не бил тебя озноб!
Смех волною покатил,
Тут Емеля рот раскрыл:
- По Емелину хотенью,
Да по щучьему веленью,
Ну-к, топорик, навались,
До семи потов трудись
И с дровишками, домой,
Я ж посплю часок, другой!
Вмиг Емелюшка уснул,
В ус себе совсем не дул.
А топор был молодец,
Погулял в бору, делец;
Был в работе голова,
Бор пустил весь на дрова,
В сани скоренько убыл,
В них топор чуток остыл.
Сани двинулись домой,
Те дрова в санях - горой!
А Емелюшка в дровах,
Спит с румянцем на щеках.
Оказался слух так скор,
Царь узнал про этот бор,
Возмутился он: - Наглец,
Что за свинство, наконец?!
Порубить мой бор в куски,
Вправлю я ему мозги!
Бъёт тревогу царь в набат,
За Емелей шлёт солдат
И солдаты прямиком,
Ворвались к Емеле в дом,
Стали мять ему бока,
Разбудили в нём зверька.
Слёз своих он не скрывал,
Всех их словом удивлял:
- По Емелину хотенью,
Да по щучьему веленью,
Бей их, палка, не ленись,
Перед ними не срамись!
С места палка сорвалась,
До солдат тех добралась.
Им, служивым, и не снилось,
Впасть в Емелину немилость
И позора им не смыть,
Убегали во всю прыть,
Доложили о Емеле,
Синяков сокрыть не смели.
Возмутился государь:
- Он воистину дикарь!
Так избить моих солдат,
Не пойдёт такой расклад!
Во дворец его, к утру,
Битым быть теперь ему!
А Емеля, той порой,
Позабыл про этот бой.
Он печурку обнимал,
Ни о чём не горевал.
Вот за ночью, наконец,
От царя к нему гонец;
Офицерик - мокрый ус,
С ходу он вошёл во вкус:
- Одевайся поскорей
И до царских, до дверей!
А Емеля, знай, лежит,
Да под нос себе бубнит:
- На указ мне наплевать,
Царь ваш может подождать!
Как на двор придёт капель,
Соизволю я к вам, в дверь!
Возмутился страсть гонец:
- Ты, Емеля, не жилец!
Сжал служивый тут кулак,
Наглецу влепил тумак.
Пал Емелюшка с печи,
Позабыл про калачи,
Стал в обиде он бледнеть,
Гневом праведным гореть:
- Ты же, братец, офицер,
Мне какой даёшь пример?!
Но урок я сей учту,
Научу тебя уму!
Офицер усы утёр,
На Емелю вновь попёр:
- Ты ещё и возражать,
Служку царского пугать?!
Я кому сказал, вперёд
И раскрой попробуй рот!
Офицер рукой взмахнул,
Тут Емеля психанул,
Стал судьбу его вершить,
Усмирять такую прыть:
- По Емелину хотенью,
Да по щучьему веленью,
Поработай-ка, ухват,
Задай хаму во сто крат!
И ухват давай летать,
Служку царского долбать!
Конец второй части
|
