|
|
Сварливая жена
Женился Тыпыхкан на девушке из далекого стойбища. Привез молодую жену к себе в ярангу, и они стали жить вместе. Первое время жили хорошо, дружно, а потом жена закапризничала.
— Скоро год, как ты меня из тундры привез, а что я видела у тебя хорошего?.. Как были моржовые шкуры в пологе — так и остались. Давно пора медвежьи иметь!
— Придет время — и медвежьи будут, — говорит муж.
А жена опять:
— у людей яранги просторные, а у нас не яранга — нора мышиная!
— Придет время — и у нас просторная будет. Но жена не унимается:
— А одежда у меня какая? Посмотри на других женщин!
— Погоди, Тыгрэна, у тебя еще лучше будет. Жена свое:
— Был бы хороший муж, давно бы все было! Видит Тыпыхкан, жену не переспоришь, взял ружье,
ушел на охоту. Три дня домой не являлся, на четвертый чуть свет пришел.
— Вот тебе, жена, медвежьи шкуры...
Взяла жена шкуры, провела рукой по меху и бросила их в угол:
— Соседка на песцовых спит, а ты меня медвежьими удивить хочешь!
Ничего не сказал Тыпыхкан, поужинал и лег спать. А утром чуть свет снова отправился в путь. Пять дней не показывался — на шестой заявился:
— Вот тебе, жена, песцовые шкуры!
Глянула Тыгрэна на шкуры, в глазах искорки загорелись «Ну, — думает Тыпыхкан, — наконец-то угодил». А жена даже спасибо не сказала, лишь буркнула что-то себе под нос.
Завела Тыгрэна богатую постель. Керкер* сшила, горностаем оторочила. Но сама опять недовольна:
— Посмотри на наш жирник: ни тепла, ни света от него... Давно сменить надо!
Взял Тыпыхкан жирник, пошел на берег моря и вычистил жирник песком. А вернувшись, говорит:
— Вот тебе, жена, новый жирник.
— Совсем другое дело! Все тебе подсказывать надо... Сам же, как морж, ни о чем не думаешь!
И опять так разошлась Тыгрэна, что муж слушал-слушал ее да выскочил из яранги.
Три дня ходил Тыпыхкан по торосам и только на четвертый день подстрелил нерпу. Уставший, голодный, он едва добрался домой:
— Измучился я, Тыгрэна... Бери нерпу, готовь печенку.
А жена даже с места не двинулась:
— Люди оленье мясо едят, а ты меня вонючей печенкой кормить вздумал?
Не успел Тыпыхкан опомниться, как она схватила нерпу и выбросила ее собакам. Не вытерпел Тыпыхкан, прикрикнул на жену.
Да сразу и язык прикусил. Расходилась, разбушевалась Тыгрэна — ничем не унять.
Сидит охотник, думает, как ему от всего этого избавиться. Можно отвезти сварливую бабу в тундру, назад к отцу, и на этом покончить. Но так вроде по закону не положено. Самому уйти — люди смеяться будут. Вон, скажут, Тыпыхкана жена выгнала...
Долго думал охотник и наконец решил уйти и верхним людям**.
Как задумал, так и сделал. Лег в постель, закрыл глаза и... «умер».
Испугалась жена — как быть, не знает. Вскоре в яранге появились соседи, друзья мужа — зверобои. Посмотрели на Тыпыхкана, помолчали. Ничего не поделаешь, человек умер, надо его хоронить. Одели Тыпыхкана в новую кухлянку, в пыжиковые штаны, обули в только что сшитые торбаза***. Оружие, припасы, продукты в нарту уложили. Все сделали, как принято по обычаю. Потом зацепили нарту длинным ремнем из нерпичьей кожи и всемером легко повезли в далекое ущелье, на кладбище. Жалко было расставаться с другом, но что поделаешь — не оживишь! Вынули охотники ножи, разрезали на семь частей ремень, на котором нарту тянули, и каждый взял свою часть на память о друге.
Наступала ночь, и охотники поспешили в стойбище. Но едва они скрылись за сопкой, как «мертвец» открыл глаза, встал и прежде всего зарядил ружье. На кладбище оставаться было опасно: голодные полярные волки частенько наведывались сюда. Впрягся Тыпыхкан в нарту и пошел по знакомой тропе, что вела подальше от дома.
Долго шел Тыпыхкан по горам и ущельям. И вот кончились горы, началась тундра. Далеко — насколько глаз хватает — зеленели травы. Цвели цветы. А в большом синем озере, что раскинулось рядом, плескались гольцы, птицы плавали.
Облюбовал Тыпыхкан бугорок, что повыше, выкопал землянку, накрыл ее мхом-ягелем. И пошла у него совсем иная жизнь. День охотится на белых куропаток, ягоду-морошку собирает, а ночевать в свой новый дом приходит. Хорошо! Что ни сделает, никто ему слова поперек не скажет.
Идут дни, недели, месяцы... Живет Тыпыхкан мирно, тихо, но иной раз и вспомнит про жену, и задумается: «А как там она одна?» Сердце человека — не камень! И захотелось ему хоть что-нибудь про Тыгрэну узнать.
Как-то вышел Тыпыхкан на берег озера, смотрит — на воде черный лебедь плавает. Вскинул ружье, чтобы выстрелить, а лебедь и говорит:
— Не убивай меня... Лучше помоги залечить рану.
Сжалился охотник, нарвал целебной травы, выжал из нее сок и смазал рану лебедя:
— Плыви, выздоравливай!
Прошло несколько дней. Как-то утром проснулся охотник и услышал хлопанье крыльев над землянкой. Выглянул — а это черный лебедь.
— Спасибо тебе, охотник, я выздоровел! Приказывай все, что надо!
Обрадовался Тыпыхкан:
— Лети на берег моря к моей жене Тыгрэне и узнай, что она про меня думает!
Взмахнул лебедь широкими крыльями, сделал круг над землянкой и скрылся в облаках. Когда он спустился в стойбище, где жила Тыгрэна, был уже вечер. Ударился лебедь о камень и превратился в седого старика.
Вошел он в ярангу и увидел: сидит на шкурах молодая женщина и горько плачет.
— О чем, красавица, плачешь? — спросил старик. Женщина вытерла слезы и стала рассказывать о своем горе.
Выслушал ее старики говорит:
— А хороший ли был у тебя муж?
— Хуже, чем у других, но все же был муж... Старик не сказал ни слова, поднялся и вышел из яранги.
В тот же вечер Тыпыхкан услышал хлопанье крыльев над своей землянкой и поспешил навстречу лебедю.
— Не торопись, охотник, поживи здесь еще, — сказал лебедь.
И Тыпыхкан не стал расспрашивать почему — очень хорошо знал он свою Тыгрэну.
Уже на исходе было короткое чукотское лето. Улетели птицы перелетные. Пожелтели травы, отошла морошка, зеленел только мох-ягель. Вот-вот накроет тундру снегом.
Все чаще вспоминал жену Тыпыхкан, все больше задумывался о ней. И вот снова появился лебедь.
— Приказывай, охотник, все исполню.
И снова полетел лебедь в далекое стойбище, что стояло на берегу моря. Обернулся седым стариком и вошел в ярангу. Увидела Тыгрэна старика и так расплакалась, что ее трудно было унять.
— Наверно, твой муж был хороший, что ты так плачешь? — спросил старик.
— Хороший, не хороший, а лучше не найти,— и Тыгрэна залилась слезами.
Старик отдохнул немного, простился с хозяйкой и ушел. Лебедем возвратился он в тундру и про все, что узнал, рассказал охотнику.
— Подожду еще, — решил Тыпыхкан.
...Белым пухом закружился над тундрой первый снег. Совсем не осталось птиц на озере, лишь один черный лебедь плавал в небольшом разводье, где били со дна горячие ключи.
Хорошо жилось охотнику. Но все же тянуло его в родное стойбище. В третий раз послал он лебедя к морю. И когда тот, обернувшись в седого старика, вошел в знакомую ярангу. Тыгрэна уже не плакала, а рыдала. Казалось, ничем нельзя было ее успокоить.
— На всем белом свете не было такого мужа, как у меня! — причитала она.
— А не кривишь ли ты душой? — спросил старик. Вместо ответа женщина зарыдала еще громче.
...Тыпыхкан возвратился домой ночью. Он распряг оленей и осторожно вошел в ярангу. Увидев его, жена сначала испугалась, потом протерла глаза и, убедившись, что это не сон, не привидение, а ее муж, бросилась ему на шею.
До глубокой старости прожили они вместе, и жена больше никогда не затевала никаких ссор, ни в чем не упрекала мужа.
Даже старый жирник казался ей самым лучшим.
— Как хорошо он горит! Как много дает тепла и света! Такого жирника никто из мужчин ни за что не сделает!
___
* Керкер — меховое платье.
** Уйти к верхним людям — умереть.
*** Торбаза — мягкие сапоги оленьих шкур.
Чукотская сказка
|
|
