|
|
Соловей
 Много веков тому назад в удивительном фарфоровом дворце жил китайский император. Дворец стоял в чудесном саду, где круглый год росли увешанные плодами деревья и благоухали прекрасные цветы. К каждой веточке, к каждому листочку и цветку были привязаны серебряные колокольчики. Лёгкий ветерок касался колокольчиков, и нежный перезвон заменял пение птиц. Слава о великолепном императорском дворце разлетелась по всему свету.
А неподалёку в дремучем лесу жил соловей. Он пел, заливался, рассыпал звонкие трели. И так замечательно было его пение, что вскоре весть о необыкновенной птице дошла и до китайского императора.
— Как? — воскликнул он. — Где-то есть чудо, которого я не видел и не слышал? Доставить ко мне эту странную птицу по имени Соловей!
Никто не знал, где найти соловья и даже как он выглядит.
Только маленькая девочка, работавшая на кухне, вызвалась проводить императорских придворных в лес. На лугу паслась корова.
— Му-у-у! — замычала она.
— О, как громко поёт соловей! — удивились придворные.
— Это не соловей, а корова, — засмеялась девочка.
Шли они мимо болота и услышали кваканье лягушек.
— Вот они, знаменитые соловьиные трели! — обрадовались придворные.
— Это всего-навсего лягушки, — откликнулась девочка. Только вечером в лесу услышали они чудесное соловьиное пение.
— Вон сидит на ветке соловей, — указала девочка на скромную серенькую птичку.
Очень уж невзрачным показался придворным соловей, но ослушаться приказа императора они не посмели и пригласили соловья во дворец.
И вот наступил день, когда китайский император услышал пение соловья. Он был так восхищён, что повелел отвести соловью самую лучшую комнату во дворце. Однако окна в той комнате были затянуты золотой сеткой, а дверь всегда на запоре. Теперь император мог всегда по своей прихоти слушать чудесные соловьиные песни. Но сам соловей тосковал по лесу, и песни его в неволе становились всё тише и грустнее.
Наступил день, когда китайскому императору наскучили печальные трели соловья. И тут как раз прислали ему в подарок от японского императора лаковую шкатулку с игрушечным соловьём. Золотая птичка была усыпана бриллиантами, а серебряное горлышко ей выковали искусные мастера. Завели слуги золотым ключиком игрушечную птичку, и она запела, защебетала громко и весело. День ото дня повторял игрушечный соловей одну и ту же радостную песню.
— Вот это настоящее пение! — веселился император и велел отпустить лесного соловья на волю.
Теперь каждое утро китайский император заводил соловья и слушал его переливчатый голосок.
Шли годы. Император старел. А неунывающий игрушечный соловей неутомимо пел одну и ту же песенку. Но однажды старый император заболел. Он так обессилел, что не мог завести свою любимую игрушку, и заводной соловей молчал.
Вот уже и смерть приблизилась к изголовью императора. Весть о его болезни разнеслась по всему Китаю. Долетела она и до леса, где жил соловей. Он встрепенулся и полетел ко дворцу. Сел лесной соловей на ветку перед окном и запел.
С первыми звуками в комнату императора влетел лёгкий лесной ветерок и принёс с собой аромат полевых цветов, послышался серебряный перезвон лесных колокольчиков и убаюкивающий шелест листвы. Сама смерть заслушалась соловья. Она забыла, что пришла забрать умирающего императора. А соловей пел и пел.
Прошёл день, миновала ночь, снова настало утро. Вошли в спальню императора придворные, опечаленные его неизлечимой болезнью, и вдруг услышали звонкие песни соловья. А китайский император встал с постели и весело сказал:
— Доброе утро! Я снова здоров!
— Слава соловью! — воскликнули придворные.
— Оставайся у меня во дворце навсегда. Я построю для тебя великолепную золотую клетку, — предложил соловью император. — А заводную игрушку велю выбросить.
— Нет, — ответил соловей, — как игрушечная птица не заменит настоящую, так и вольный певец не сможет жить и петь в золотой клетке. Лучше я буду прилетать к тебе, когда захочу, и улетать по своей воле. Тогда и песни мои смогут принести радость и прогнать смерть.
Вспорхнул с ветки соловей и улетел обратно в лес. Но с тех пор часто китайский император просыпался от чудного соловьиного пения, которое напоминало звон лесных колокольчиков и утренний шелест листвы.
Ганс Христиан Андерсен
|
|
