|
|
Счастья тебе, мосток
У одного вдовца была дочь. Часто, как это у деревенских девчат в обычае, ходила она на посиделки к дочери соседей прясть или ещё с какой-нибудь работой. Про соседку-вдову люди говорили, будто она колдунья. Но дочка соседа этому не верила, потому что к ней вдова была всегда добра: когда та заходила, разговаривала с нею ласково, а если, бывало, напечёт лепёшек или ещё чего вкусного, то обязательно угостит. Однажды, когда девочка, как всегда, пришла на посиделки, уселись подружки за прялки и стали прясть, соседка-колдунья повела такую речь:
— Эх, до чего ж, дети мои, хорошо было бы вам в одном доме жить. Почему бы тебе, девонька милая,— обратилась она к дочке соседа,— не сказать своему отцу, чтобы взял он меня в жёны? И ему было бы легче и мне, а вам ох как хорошо вместе было бы.
Девочка ничего на это не сказала, хотя и самой ей хотелось, чтобы подружкина мать стала ей мачехой.
Пришла домой и завела с отцом разговор:
— Отец, почему бы вам не жениться? И вам станет легче, и мне хорошая мачеха не помешает. Женитесь на соседке! Вот и будет у меня добрая мачеха.
— Ах, доченька моя,— отец ей в ответ,— о нашей соседке люди говорят, будто она колдунья. Какая же из неё мачеха?
— И всё-таки, отец, женитесь на ней, ко мне она добра, люди ведь могут всякое наплести.
Уговаривала дочка отца, уговаривала — и уговорила.
Женился он на соседке.
И вот что из этого вышло.
Свадьба ещё не кончилась, а мачеха была уже не та. К падчерице относилась несправедливо. Если и кормила её, то не как следует, а из одной миски с собакой. Лепёшки ей пекла из золы. Красивые платья забрала, а ей дала лишь старые поношенные платья родной дочки. Её колдунья не обижала, та расхаживала павой, каждый день ела жареные пышки, и лакомств у неё всегда были полны карманы. Как только изменилась мать к падчерице, так и дочь к своей подружке стала относиться плохо. Бывало, подойдёт вся разодетая, смеётся над нею и говорит:
— Видишь, какие я ем пышки? А тебе не дам! Видишь, какие у меня красивые платья? А у тебя что? Ничего! Одно тряпьё! Ага!
Бедняжка всякий раз плакала так, что сердце готово было разорваться.
Стоит она однажды у колодца и горько-прегорько плачет. Увидел её отец, подходит к ней и говорит:
— Вот видишь, девочка моя, верно говорил я тебе, что не будет она доброй мачехой. Ну, а теперь, коль уж так получилось, терпи, на то воля божья!
— Ну, да уж ладно! Ничего, как-нибудь обойдётся. Пойду искать какую-нибудь службу, не пропаду! — отвечала заплаканная дочь, утешая и себя и отца.
Вскоре и на самом деле отправилась искать себе службу. Попросила мачеху, чтобы собрала её как полагается, но та лишь огрызнулась: как, мол, она её соберёт, если у неё нет ни приличного платья, ни рук, чтобы на него заработать.
Дала ей на дорогу несколько вывалянных в золе лепёшек и больше ничего. Так и ушла девочка из дому в чём была, отправилась куда глаза глядят.
Шла она, шла и пришла к мостику.
— Будь счастлив, мосток! — поклонилась она ему приветливо.
— И тебе счастья, девочка! — поблагодарил её мостик.— Далеко ль собралась?
— Иду службу искать.
— Переверни ты меня другой стороной,— стал просить её мостик.— Люди уже столько лет всё по одной моей стороне ходят, и никто не хочет перевернуть меня на другую сторону. Переверни ты меня, а я в долгу не останусь.
Девочка перевернула мостик другой стороной и пошла дальше. Идёт она по дороге, и попался ей пёс — голодный, бедняга, грязный.
— Счастья тебе, пёсик! — говорит она ему с поклоном.
— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?
— Иду службу искать.
— Почисть ты меня. Много народу тут прошло, только никто надо мной не сжалился. Почисть ты меня, я за это в долгу не останусь! — стал просить её пёс, и девочка хорошенько его почистила. А потом пошла дальше.
Приходит она к старой груше.
— Счастья тебе, грушенька!
— И тебе, девочка. Далеко ли идёшь?
— Иду службу искать.
— Стряси ты с меня груши. Стряси, я уже не в силах их больше держать, да никто мне помочь не хочет. Я в долгу не останусь!—стала просить груша.
Стрясла девочка с неё все плоды, и груше стало легче.
Идёт она дальше. Недолго шла. Приходит на луг, а там бычок пасётся.
— Счастья тебе, бычок! — поздоровалась с ним путница.
— И тебе, девочка. Куда идёшь, далеко ли?
— Иду службу искать.
— Отгони-ка ты меня с этого луга, я же столько лет тут пасусь, и никто меня не отгоняет. Отгони ты меня, а я в долгу, не останусь.
Отогнала девочка бычка с луга и пошла дальше. Идёт и видит: стоит печка, а в ней огонь горит.
— Счастья тебе, печечка!
— И тебе, девочка! Куда же ты идёшь, далеко ли?
— Иду искать себе службу.
— Выгреби ты из меня угли, уже столько лет они всё горят во мне и горят, и никто их не выгребает. Выгреби ты, а я в долгу не останусь.
Рядом стояла кочерга. Взяла девочка её, выгребла из печи угли и отправилась дальше.
Шла она через горы и долины, пока в один прекрасный день не пришла к одинокому домику в лесу.
В домике не оказалось никого, кроме старушки. А старушка-то была Баба Яга.
— Счастья твоему дому, хозяйка! — поздоровалась девочка.
— И тебе, девочка. Откуда ты тут взялась, куда идёшь?
— Иду службу искать, вот и пришла к вам спросить: не возьмёте ли вы меня к себе?
— Что ж, возьму! Глянь-ка: тут одиннадцать комнат, ничего другого тебе делать не надо, только их выметать. А вон там, видишь, двенадцатая? В неё не входи, даже заглядывать не смей.
— Как велите, так и сделаю,— ответила девочка. Отдохнула немного с дороги и тут же принялась за работу. Стала подметать она одиннадцать комнат, подметала каждый день, а заглянуть в двенадцатую ей даже в голову не приходило.
Однажды Баба Яга ушла куда-то. Девочка стала подметать комнаты. Подмела одиннадцать и задумалась: а почему ей в двенадцатую даже заглянуть нельзя? И решила она, что ничего худого не будет, если она только одним глазком глянет, ведь про это никто и не узнает.
Подумала так, поставила метлу в угол и стала . тихонечко подходить к дверям двенадцатой комнаты. Подошла, приоткрыла — так, чтобы только одним глазом туда заглянуть. И увидела посреди комнаты три кадки. «Что бы там могло быть, в этих кадках?» — подумала она, а дверь всё больше и больше открывала, да так и очутилась внутри. Видит: в одной кадке — золото, в другой — серебро, в третьей — медь!
От удивления девочка ахнула, и тут словно кто-то подтолкнул её. Наклонилась она, да в первую кадку голову и окунула, а когда увидела, что волосы у неё стали золотыми, рученьки и ноженьки тоже в кадку окунула.
И тут спохватилась: что скажет Баба Яга, когда вернётся? Поняла она, что оставаться здесь дольше ей нельзя, быстро собралась и бросилась бежать. Хорошо это было, да не очень.
Баба Яга воротилась домой, увидела двери в двенадцатую комнату открытыми, а золото возле кадки разлитым, тотчас всё поняла, схватила железные гребни, вскочила на метлу — и вдогонку за девчонкой!
Догнала уж было её у печки, но печь пропустила девочку, а как только Баба Яга стала к ней подходить, развалилась и высыпала на старуху огонь. Метла тут же сгорела. А девочка успела убежать. Добежала она до луга, где пасся бычок. Баба Яга совсем было её схватила, но тут бычок за Бабой Ягой погнался и гонял её взад-вперёд до тех пор, пока девочка не убежала далеко. Это помогло, но мало — возле груши Баба Яга опять гналась за беглянкой почти по пятам. Груша подпустила к себе девочку, а когда Баба Яга под бежала, свалилась на неё всей своей тяжестью, так, что чуть кости ей не переломала. Пока та из-под дерева выкарабкивалась, девочка добежала до пса. Но Бабе Яге всё нипочём! Вот она уже совсем рядом и наверняка бы девочку схватила, не будь пёсика. Стал он у Бабы Яги на пути, набросился на неё, лаял, пока девочка не отбежала ещё дальше. Возле самого мостика она оглянулась, а Баба Яга уже её догоняет. Девочка прыгнула на мостик, перебежала его, Баба Яга тоже прыгнула, ан глядь — мостик переломился, и Баба Яга плюхнулась в воду. Еле выбралась оттуда.
Гнаться за девочкой дальше она уже не смела, могла только кричать на неё:
— Негодница! Жаль, что я тебя не поймала, я бы — во, гляди! — этими гребнями золото с тебя соскребла!
Златовласая девочка на неё даже не оглянулась и бежала почти до самого дома.
Когда она подходила к дому, петух, что сидел на дверном косяке, запел:
Кукареку, кукареку!
С косяка на петельку!
Идёт хозяюшка домой с золотою головой!
А Баба Яга злая синяки считает!
Девочка остановилась и задумалась: идти домой или нет?
Домой она не пошла, а села у колодца, возле которого сиживала прежде, и заплакала. Просидела она там долго. Вдруг её увидела мачехина дочка, узнала и побежала к матери:
— Мать, а мать, наша-то уже вернулась. Видела б ты её — вся золотая!.. Сидит там у колодца.
Мачеха тотчас туда побежала и увидела, что у падчерицы и волосы, и руки, и ноги — всё золотое. Стала ласково звать её домой, чтобы поскорее узнать, где это она столько золота нашла, и туда же послать свою дочь. Делать было нечего, пошла падчерица с нею. Как вошла она в комнату, так всё вокруг от красоты её засияло. Стала тут мачеха нахваливать её, словно бог весть как была рада её видеть, а свою дочь ругать:
— Вот как бывает, когда человек отправляется свет повидать и умеет служить, а ты ничего не умеешь, только дома сидеть! Отправляйся-ка и ты куда-нибудь — может, из тебя хоть что-нибудь получится!
— Да я что, я ведь готова идти, отчего же не пойти,— стала оправдываться её дочь,— только пусть она скажет мне, куда идти.
Падчерица охотно рассказала ей, куда идти. Мачеха приготовила дочке красивое платье, напекла ей вкусных лепёшек и отправила её.
Шла она, шла — и пришла к мостику, но не поклонилась, не поздоровалась. А когда мостик сам её попросил, чтоб его другой стороной повернула, она грубо ответила:
— Некогда мне с тобой возиться, у меня впереди долгий путь.— И пошла дальше, а мостик на другую сторону так и не перевернула.
Приходит к псу, голодному и грязному, и с ним тоже не здоровается. А когда тот попросил его почистить, она огрызнулась:
— Стану я об тебя, уродина, пачкаться! Меня ждет другая работа.
Когда она подошла к груше и та попросила стрясти с неё плоды, девица даже не взглянула на беднягу и поспешила дальше. Бычок тоже просил отогнать его с луга, но она прошла мимо, словно и не слышала его. Подходит к печи, в которой непрестанно огонь горит и углей полно,— внимания не обращает и проходит мимо. А когда печь попросила, чтобы она выгребла угли, та даже не обернулась. Наконец пришла она к одинокой избушке в лесу, где Баба Яга жила. Входит и видит: сидит старуха за столом.
— Счастья твоему дому,— приветствует она.
— И тебе, девочка. Откуда ты тут взялась, куда идёшь?
— Я пришла спросить у вас: не возьмёте меня служить?
— Отчего же, возьму, я ведь тут одна. Смотри: каждый день будешь выметать вот эти одиннадцать комнат, а в двенадцатую и заглядывать не смей, а то худо будет.
— Ладно, хозяйка, ладно, буду делать, как ты велишь,— отвечала девочка и осталась там служить.
Какое-то время выметала она эти одиннадцать комнат, но однажды захотелось ей заглянуть и в двенадцатую. Ждала лишь случая, когда Баба Яга уйдёт из дома.
Однажды старуха ушла куда-то, девочка тут же отшвырнула метлу и поспешила к дверям двенадцатой комнаты. Открывает дверь, входит и видит: стоят три кадки, в одной — медь, в другой — серебро, а в третьей — золото. Как увидела она золото, ту же — топ! — прыгнула в него с головой да так в нём выполоскалась — хоть выжимай. Потом выскочила из кадки — и бегом домой.
Пришла Баба Яга — комнаты неметены, золото по земле разлито.
— Ну, погоди, расхочется тебе золота! — закричала Баба Яга, натянула сапоги семимильные, схватила железный гребень — и вдогонку за девчонкой.
Тем временем девочка добежала до печи, в которой всё время огонь горел, но печь перед нею развалилась и так обдала её жаром, что золото на ней стало плавиться.
Едва увернулась от одной беды, как попала в другую. Бычок, что пасся на лугу, не хотел её пропустить — гонял до тех пор, пока Баба Яга не прибежала. Тут же по беглянке железным гребнем провела, да так, что золото с неё слетело. Нагнулась Баба Яга, чтобы собрать его с земли — тут девчонка и убежала. Подбегает к груше, а груша на неё свалилась. Пока она из-под дерева выбиралась, Баба Яга опять её догнала и снова с неё золото стала соскабливать. За то время, что она с земли его подбирала, девочка добежала до пса, но тот залаял, набросился на неё и не хотел пропустить, и Баба Яга успела её догнать. В кровь голову и тело девочки изодрала, пока последнее золото соскребала. Бедняге опять удалось выбраться. Она была уже на мостике, но, на беду, мостик переломился — и неудачница свалилась в воду. Баба Яга кинулась за нею с гребнем и счесала всё золото до последней крупинки. Что не взял гребень, смыла вода.
Еле живая, насквозь промокшая, вся исцарапанная, вылезла девочка из воды и побрела домой.
Когда она подошла к дому, петух с косяка двери запел:
Кукареку! Кукареку!
С косяка на петельку!
Бредёт хозяюшка домой с изодранной головой.
А Баба Яга злая золото считает.
Идти в дом она побоялась, села у колодца и стала причитать:
— Вот так дослужилась я! Вот что заработала!.. Что же мне, несчастной, мать скажет?
Услышала это колдунья и узнала дочь по голосу. Обрадованная, стала звать её в дом:
— Да заходи же, девочка моя! Что ты там сидишь? Иди да расскажи нам, что и как ты заработала.
Пришлось ей войти в дом. И тут увидела мать её исцарапанное тело, мокрое платье и ужаснулась.
— Ну и дослужилась, дочка! Видно, хорошо же ты себя вела, негодная девчонка! — ругала она дочь и с той поры видеть её не хотела.
Падчерица вскоре вышла замуж за молодого, богатого пана, и жилось ей очень хорошо, потому что была она скромная и добрая. А дочку колдуньи так никто и не захотел взять в жёны.
Божена Немцова
|
|
