|
|
Про трёх заколдованных князей
Когда-то в давние времена жил один дворянин, богатый, но страшный транжира. Играть в кости, пировать, охотиться — были его самые любимые занятия и в будни и в праздники. Когда таким образом он всё своё состояние промотал, то переселился из города в старый замок и стал там очень скромно жить со своей семьёй.
У него была жена и три дочери, девушки красивые, послушные, уже невесты. Стоило ему стать бедным горемыкой, как друзья его оставили, и жил он, покинутый всеми, в старом замке.
Единственной утехой для него осталась охота.
Однажды, как обычно, пошёл он охотиться и забрёл в глубь леса. Долго ему ничего не попадалось, наконец дорогу перебежал заяц. Охотник быстро вскинул ружьё, выстрелил — и заяц упал. Только он кинулся к зайцу, как вдруг из чащобы выскочил огромный медведь. Встал на задние лапы и грозно заревел.
— Как посмел ты моего подданного убить? Сейчас я тебя за это съем — или отдавай мне свою старшую дочь в жёны! — прорычал медведь. Испугался дворянин, что медведь его разорвёт. Что оставалось делать? Волей-неволей пришлось сказать, что отдаст.
— Через семь недель я за нею приду! — проворчал медведь и, ломая валежник, трещавший под его лапами, удалился.
От страха кровь застыла в жилах дворянина. Он опомнился и пришёл в себя только после того, как медведь скрылся. Но вспомнил про обещание, которое он дал медведю о дочери — и слёзы затуманили его глаза!
Опечаленный, шёл он домой, но еще более опечаленным вошёл в комнату. А когда старшая дочь спросила его, как ему охотилось, и стала брать у него из рук зайца, не мог он от слёз удержаться. Жена, дочери окружили его, принялись расспрашивать, что случилось, почему он такой печальный, просили рассказать, в чём дело. Как ни старался он подольше их не огорчать, но вынужден был поведать о том, что с ним приключилось.
— Несчастливым был час твоего рождения, а мой тем более,— сказал он,— потому что я тебя медведю в жёны отдать пообещал, и через семь недель он за тобою придёт.
Мать, дочери стали плакать и рыдать, и лишь старшая, помолчав, сказала отцу:
— Не печальтесь, милый батюшка, за вашу жизнь я с радостью своё счастье отдам, коль уж так суждено!
Понятно, что нелегко было у неё на сердце, когда она про медведя вспоминала, но ей не хотелось ещё больше огорчать отца.
Со страхом все ждали седьмую неделю, а отец только о том и думал, как бы дочку свою уберечь. Созвал он соседей и всех своих знакомых и просил, чтобы приехали они на свадьбу. Никто ему не отказал. В назначенный день в замок съехалось множество гостей и среди них немало смелых парней, все при оружии, как просил их о том старый дворянин. Когда все собрались, поведал он им о своём горе и просил помочь ему сладить с медведем. Гости согласились, каждый из них готов был прекрасную девицу избавить от чудища лесного.
Но жених не появлялся. Солнце уже за полдень перевалило, а о нём ни слуху ни духу. Вдруг послышалась нежная мелодия, звучала она тихо, словно доносилась откуда-то из-под земли, но с каждой минутой становилась нежнее и громче, звучала всё ближе. Вдруг от топота конских копыт задрожала земля. Из лесу выехала длинная вереница карет, сверкая золотом на солнце, и остановилась во дворе. Шестёрка резвых коней, запряжённых в самую богатую карету, стала как вкопанная, из кареты выскочил юный красавец князь, осыпанный золотом и драгоценностями, словно луг перед покосом — цветами. Вслед за ним из карет высыпала свита и последовала за князем в замок. Все взоры обратились на вновь прибывших, и прежде всего на князя, краше которого среди гостей не было. Его почтительно приветствовали, кланялись ему, а он, раскланиваясь на все стороны, поспешал к старому дворянину и прямо спросил, не отдаст ли он ему в жёны старшую дочь.
— Отдал бы я вам её, прекрасный князь, с превеликой радостью, да обещал уже медведю, который вот-вот должен за нею прийти,— извиняясь, отвечал дворянин.
— Что нам за дело до медведя! — улыбнулся князь.— Медведь пусть берёт себе в жёны медведицу, а девицу-красу отдайте молодому князю, который будет её любить!
Старый дворянин без труда поддался на уговоры и согласился отдать дочь, если только ей князь понравится. Дочь ничего против не имела, князь ей понравился сразу.
Вот так и получилась из свадьбы медвежьей свадьба княжеская.
Князь тут же велел выгрузить из кареты сундук с золотом, который он привёз старому дворянину в дар. Повенчали молодых да и пир устроили.
Ну и весёлая же это была свадьба! Играла музыка, гости пели и беззаботно веселились. Весёлая была свадьба, да только короткая. Очень скоро князь велел запрягать лошадей, со всеми любезно попрощался, молодую жену в свою самую богатую карету посадил, и из ворот замка к лесу с громом покатила вереница карет — только искры из-под копыт летели.
Старый дворянин в страхе стал ждать медведя, но медведь не пришёл. Поскольку у дворянина снова появилось много денег, стал он жить как раньше: устраивал пиры, играл в кости, ходил на охоту, разъезжал по гостям. Деньги таяли на глазах. Все опять его любили и готовы были на руках носить, только наученная горьким опытом жена укоряла его, но всё было напрасно, дворянин не успокоился, пока все деньги не промотал. Друзья опять покинули его, опять он остался один с семьёй.
Однажды взял он ружьё и по привычке отправился в лес. Никакого зверя ему и на глаза не попалось, лишь высоко в небе кружил ястреб. И тогда прицелился в него дворянин, выстрелил. Упал ястреб к его ногам. Но едва ястреб коснулся земли, загудел лес, словно буря в нём бушевала, и, как вихрь, закружил над головою дворянина огромный орёл.
— Как ты посмел моего подданного застрелить? — закричал на него орёл.— Я тебя растерзаю за это — или отдай мне в жёны свою среднюю дочь! Выбирай что хочешь!
Орлиный клюв щёлкал над ним, как большие кузнечные клещи, а когти готовы были вцепиться в него.
Выбора не было, и пришлось пообещать орлу свою среднюю дочь.
— Через семь недель я за нею прилечу! — радостно закричал орёл и, вихрем взмыв в небо, исчез где-то за горами.
Грустный, опечаленный возвращался дворянин домой, упрекал себя, что вторую дочь запродал. Но что случилось, то случилось, и ничего изменить уже было нельзя.
Дома сразу же заметили, что у отца какая-то неприятность случилась, но, как ни приставали к нему с расспросами, он не хотел говорить. Однако в конце концов не выдержал и всё рассказал. Мать стала причитать, а средняя дочь утешала родителей:-
— Ах, родные вы мои, не печальтесь, да я с радостью выйду за орла, царя птиц, коль уж судьба моя такая. Может, мне и хорошо будет.
Коль уж так случилось, родители утешились хотя бы тем, что дочь не впала в отчаяние. Только грустно им было. Через семь недель предстояла свадьба, и старый дворянин с женою ничего не пожалели из того, что было в доме, чтобы устроить торжество. Старый дворянин подумал, что, когда орёл явится, вооружённые гости легко его спровадят и невесту ему не отдадут.
Уже наступил последний день седьмой недели. Все с нетерпением ждали, что будет. Молодые гости зарядили ружья и приготовились встретить орла. Невеста, хоть и держалась спокойно, всё же была печальна. А об орле ни слуху ни духу!
Когда солнце уже стало клониться к закату, где-то далеко послышалась нежная мелодия, и чем ближе она раздавалась, тем прекраснее и нежнее звучала.
Приумолкли гости, слушали в ожидании. Вдруг загудела земля под конскими копытами, и вереница раззолоченных карет выехала из лесу. Ахнуть никто не успел, как гости были уже во дворе.
Первая карета была самая роскошная, в ней сидел молодой князь, одеяние его сверкало золотом и драгоценными камнями, словно небо, усыпанное звёздами.
Едва кони стали, князь первым выскочил из кареты, а за ним — его свита. Хоть все были в дорогих одеждах, но красота и роскошь княжеского одеяния вызывали восхищение. Князь направился прямо к старому дворянину, поклонился ему и без лишних слов попросил, чтобы тот ему среднюю дочь в жёны отдал.
— Для меня самым большим счастьем было бы выполнить вашу просьбу, а вас, прекрасный князь, сыном назвать, но обещал я дочь свою орлу, и он вот-вот должен за нею прилететь.
— Э, пусть вас это нисколько не заботит. Орёл возьмёт себе в жёны орлицу, а мне отдайте девицу, которую я буду любить,— отвечал князь с улыбкой.
Что мог дворянин на это сказать? Если дочь согласна, то и он согласен. Дочери, разумеется, красивый князь был милее орла, хотя тот и царь птиц.
Князь, получив согласие отца и дочери, велел выгрузить два сундука с золотом и серебром, которые он привёз отцу в дар. Потом молодых повенчали и сели пировать. Кто бы мог ожидать, что дело так обернётся: вместо схватки с орлом — весёлый бал и танцы.
Веселье только началось, а молодой зять уже велел запрягать, любезно со всеми попрощался, молодую хозяйку в свою карету посадил, и полетели они из ворот к лесу, оставляя за собой густое облако пыли. Долго смотрели гости вслед уехавшим, а мать немножко всплакнула, да что там — ведь не орлу досталась, а красивому князю. А орлу, если бы он явился, плохо пришлось бы. Но напрасно они его ждали — не явился орёл.
Опять был дворянин богат, опять у него друзей хватало, и прежние забавы вернулись к нему вместе с деньгами. Однако и самый глубокий колодец можно вычерпать. Раскатилось богатство дворянина, да так, что осталось лишь на скромную жизнь в старом замке с женой, дочерью и прислугой. Не ходил он уже с ружьём ни на зверя, ни на птицу, только рыбу ловить ходил.
Однажды захотелось ему половить рыбу, взял он удочки и ушёл. По пути так и этак размышлял о своём житье-бытье и подумал, что если бы он теперь каким-нибудь образом разбогател, то транжирить деньги уже не стал бы.
Шёл он густым лесом, а когда лес кончился, оказался он в горной долине. Посреди долины лежало зеленоватое озеро. Здесь дворянин ещё никогда не бывал. Подошёл он к озеру, удочку в воду забросил в надежде, что улов будет богатым. И в самом деле жадная рыбка после краткой погони за наживкой сама на крючок попалась. А за нею — вторая, третья. Дворянин радовался удачной ловле. Но недолго пришлось ему радоваться.
Озеро вдруг забурлило и от самого дна в вышину с рёвом волны взметнуло, а в волнах показался огромный рыбий хвост. Помчались волны к берегу, хлынули на сушу и выплеснули рыбу невиданной величины. В раскрытой пасти её свободно могла развернуться карета.
— Как ты посмел моих подданных губить? — запыхтела рыба.— За это я тебя съем — или же ты отдашь мне свою младшую дочь в жёны. Выбирай!
Тяжело было бедняге делать выбор перед широко раскрытой рыбьей пастью: страх сковал его разум, он не видел иного выхода и пообещал дочь рыбе.
— Через семь недель я за нею явлюсь! — пропыхтела рыба, сильным шлепком сомкнула пасть и метнулась в воду так, что высокие волны выплеснулись на берег, а она стремительно опустилась на дно и так глубоко в песок зарылась, что всё озеро помутнело.
Больше дворянин её не видел. Как чистую воду озера, так и душу дворянина замутила ужасная рыба. В тоске и печали отправился он домой. Единственная оставалась у него утеха, самая младшая и самая любимая дочка, и той ни за что ни про что он должен был лишиться.
Дотащился он домой мрачнее тучи. Дочка и жена бросились к нему, спрашивают, что случилось, почему он так печален.
Долго он не мог сказать, но ничего не поделаешь, пришлось им поведать обо всём.
— Двух дочерей я всё равно что потерял,— стал со слезами говорить он.— Бог весть, где и что с ними, ничего мне про них не известно. Но всё-таки знаю хоть, что я их людям отдал. А тебя, дитя моё, я обещал в жёны рыбе, потому что не было у меня иного выхода. Ох, несчастный я отец! — и плакал, как дитя малое, а мать ещё громче причитала.
Дочь тоже была опечалена: сестры её хоть за красивых князей замуж вышли, а ей чудовище приходится в мужья брать. Тяжко стало у неё на сердце, как только она про это подумала, и надеялась она лишь на то, что рыба не явится, как не явились ни медведь, ни орёл.
Пригласил дворянин на условленный день своих старых друзей, и по старой дружбе обещали они ему дочь охранять, а рыбу убить. Когда наступил рассвет назначенного дня, со всех сторон стали съезжаться гости, молодые, старые, чтобы защитить прекрасную девицу. Уж и полдень настал, а рыбы всё нет! Вдруг где-то в дали послышалась нежная музыка, шла она словно из-под земли, и чем ближе она звучала, тем прекраснее и громче становилась. Вскоре загремела земля от топота конских копыт, и длинная вереница раззолоченных карет выехала из леса и направилась прямо к замку. Никто и до пяти сосчитать не успел, как она уже была во дворе. В первой карете, самой роскошной, сидел князь, такой красивый и так богато одетый, что равного ему на свете не было и не будет.
Выскочив из кареты, он направился прямо к хозяину, а свита — за ним. Князь поклонился и стал упрашивать его, чтобы отдал за него свою младшую дочь.
— Конечно же, прекрасный князь, я охотно бы её вам отдал и радовался бы, что моя дочь счастлива будет, да пообещал я её чудищу-рыбе, которая вот-вот за нею явиться должна,— отвечал дворянин.
— Эх, какое нам дело до рыбы, пусть у рыбы женой будет рыба, а мне отдайте свою красавицу дочь, я к сердцу её прижму и домой отвезу,— сказал князь, ласково улыбаясь.
Отец согласился при условии, что и дочь будет согласна. Пожалуй, никто охотней не дал бы своё согласие, чем она! После того как и дочь дала согласие, жених велел выложить подарки для отца — три сундука золота и серебра.
Тут же состоялось венчание, а после венчания — свадебный пир. И была та свадьба самая весёлая из всех. Музыканты, которых князь с собою привёз, играли так, что и у стариков кровь разыгралась, с трудом они удерживались, чтобы не пуститься в пляс вместе с молодёжью!
Но как ни хотелось ему остаться, приказал молодой зять запрягать, со всеми любезно распрощался, невесту к себе в карету посадил, и понесли буйные кони через ворота так, что земля под ними загудела.
Рыба не явилась.
Друзья старого дворянина думали, что он опять будет с ними играть в кости, охотиться — короче говоря, будет вести жизнь такую же, как и раньше,— но на этот раз дворянин образумился: решил деньги беречь, чтобы опять не впасть в бедность, и сдержал слово.
Единственно, что угнетало его и жену — не знали они, куда же всё-таки их дети подевались, а мать часто горевала, что стала она одинокой, как липа, у которой веточки обрубили.
Услышал бог её и решил послать ей на старости лет сыночка. Благодарны оба они были за этот дар не меньше, чем за первых своих детей, а поскольку они были рады его видеть, то дали ему имя Радовид.
Мальчик рос, стал красивым и пригожим. Отец обучил его всему, что сам умел, и оружием владеть научил, так что вышел из него смелый молодец. Стал он единственной радостью родителей и сам радовался, что будет заботиться о них в старости.
Дворянин строго-настрого запретил слугам при сыне даже упоминать о дочерях, чтобы молодой Радовид понятия не имел о том, что у него когда-либо были сестры. Но юноша видел, что у других есть сестры, и всё спрашивал, почему же у него нет сестёр. Родители отговаривались тем, что не у каждого мальчика бывает сестра, у него вот нет сестры, но сын замечал, что у матери глаза полны слёз, и потому отговоркам не поверил. Была у него старая няня, которая ему ни в чём отказать не могла. Стал он у неё выпытывать и до тех пор её ласково упрашивал, пока она ему не рассказала про всё, случившееся с его сестрами. Если бы добрая старушка могла предполагать, чем всё это обернётся, то свой язык на семь замков бы заперла.
Юноша, узнав правду, задумал сестёр разыскать.
Невозможно передать, как испугались родители, когда он им о своём решении сообщил. Отец уговаривал, умолял, мать плакала, но всё было напрасно: ни слёзы материнские, ни просьбы отцовские его не смягчили. — Я должен своих сестёр увидеть,— сказал он,— хоть под землёй. Да и мне полезно свет повидать, своё счастье испытать. Как будет, так и будет, дайте только мне, батюшка, доброго коня да крепкую саблю чтобы я мог себе дорогу хоть в рай, хоть в ад прорубить.
Выслушали всё это родители и поняли: не удастся им сына отговорить. И тогда отец решил, что самое лучшее будет дать ему всё необходимое. Дали они ему на дорогу денег, саблю, доброго коня и слуг, чтобы оберегали его от всего дурного.
Когда всё было готово, попрощался он со старыми родителями, с няней и отправился в путь по белу свету. Поехали они прямо к лесу, из которого, как сказал отец, князья приезжали и куда потом возвращались. Дорога вела всё дальше и дальше, через горы и долы, пока не достиг он дремучих лесов, где тысячелетние деревья стояли стеной, ствол к стволу, а под ними — сплошь густые заросли, которые приходилось прорубать, чтобы продвинуться вперёд хоть на шаг.
Не так уж страшен был путь, да вся еда кончилась, а жилья человеческого и духу не было. Слуги подбивали хозяина вернуться, не хотели идти дальше, пугали его — погибнем, мол, в лесу,— но он не обращал на это внимания и продолжал прорубаться всё дальше и дальше. Наконец подошли они к непроходимому лесу. Тут кони стали как вкопанные, будто кто их к земле приковал, и идти вперёд не хотели. Когда же их повернули вспять, они весело заржали.
Это была граница, которую не дано было переступить никому, кроме Радовида, сына дворянского. Понял он это, отдал слугам коней и сказал:
— Не суждено вам эту границу перешагнуть, друзья мои. Возвращайтесь домой к моим родителям, передайте им привет и скажите, что я не вернусь до тех пор, пока сестёр не отыщу. А коня моего с собой возьмите, потому что в этих лесах он мне не понадобится.
Слуги вернулись домой, а он один через непроходимый лес продолжал пробираться, прорубая себе путь саблей. Уже две вершины и две долины прошёл он, уж и третью миновал и приблизился к большой скале.
В скале была расщелина, а из расщелины той клубами выходил голубоватый дымок. И расщелину и дым он заметил сразу. «Эх, да пусть там хоть Баба Яга живёт, всё равно войду!» — решил он и без долгих размышлений направился к скале, а когда до расщелины добрался, увидел, что, хотя она и узкая, всё же кое-как туда протиснуться можно.
Влез в расщелину, а она чем дальше, тем шире становилась, так что он уже мог идти свободно, только темно там было, хоть глаз выколи. Прошёл он ещё немного и видит: вдали вроде бы огонёк горит и чем дальше, тем светлее становится. Неожиданно очутился он в большой, как дом, пещере, вырубленной в скале. Посреди горел костёр, и потому в пещере было светло. У костра сидела красивая женщина и играла с двумя медвежатами. Увидев перед собой человека, она вскочила и воскликнула с удивлением:
— Откуда же ты тут взялся? Здесь ведь не увидишь даже птички-невелички, не то что человека. Беги отсюда скорей, потому что, как только мой муж придёт, тотчас разорвёт тебя.
— Откуда я взялся? Иду вот искать сестёр, которые за князей замуж повыходили,— отвечал Радовид и стал хозяйке рассказывать про то, что ему няня поведала.
По его рассказу красивая хозяйка сразу же поняла, что это её брат,— была она старшей дочерью дворянина.
Она очень обрадовалась, подсела к нему и велела рассказывать ей о доме. Но едва брат начал рассказывать, как перед пещерой послышался сердитый рёв медведя и сестра попросила Радовида спрятаться под корыто, стоявшее в углу. Едва он укрылся, как в пещеру ворвался медведь, муж красавицы сестры, и, обнюхав углы, заревел:
— Жена, чую человечину, где она, подать сюда!
— Ах, муженёк мой дорогой, откуда здесь человеку взяться, ведь тут даже птички-невелички не встретишь, не то что человека! Да ты успокойся! — пыталась унять его жена. Но медведь не хотел ничего слышать, бегал по пещере и ревел так, что за три долины было слышно.
— Коль ты не хочешь его отдать, так я сам найду! — и с этими словами бросился к корыту, перевернул его,— но тут пробило двенадцать, пещера задрожала и превратилась в большой прекрасный замок, медведь стал красивым князем, а медвежата — хорошенькими мальчиками.
С медвежьим обличьем исчез у князя звериный нрав, и вместо того, чтобы разорвать зятя, стал он радостно его целовать и обнимать, довольный, что не причинил ему зла. После сердечной встречи потекла беседа. Радовид рассказывал о родителях, князь и княгиня — про то, как им живётся.
— Ты видел, милый зять, что я заколдован и превращен в медведя. И мои братья тоже заколдованы: средний стал орлом, а младший — рыбой. Чары действуют двенадцать часов, и в эту пору мы превраща-емся в мерзких чудищ, бродим по окрестностям, зверствами своими людей тираним, а подданные наши превращаются в птиц и зверей, замки и сёла — в глухие леса и скалы. Как только пробьёт урочный час, мы вновь обретаем человеческий облик, и владения наши оживают. Итак каждый божий день! То, что мы заколдованы из-за нашей сестры, это нам известно, а как нас можно освободить, не знаю, и можно ли нас освободить вообще, ибо страшны оковы нашего заклятья. Ну, а коль ты всё же решил сделать это, попробуй вот что: иди к моему младшему брату — может, он сумеет тебе что-либо посоветовать. Возьми клочок моей медвежьей шерсти, он тебе пригодится.
Если очутишься в опасности, скомкай её — и тотчас же шесть медведей придут тебе на помощь.
Радовид охотно взял клочок шерсти и хорошенько его спрятал. Он на всё был согласен, лишь об одном попросил зятя,— чтобы тот ему дорогу к брату указал.
Поговорили они про всё, милого гостя щедро угостили — и тут копыта шести отменных коней загремели под окнами.
— Карета тебя ждёт, — сказал зять.— А кони дорогу знают. Ступай с богом, час моего заклятья близится.
Грустным было их прощание, потому что они не знали, увидятся ли когда-нибудь ещё.
Как только они простились, сел Радовид в карету, и кони словно ветер понесли его через горы и долины.
Они подъехали к границе владений зятя как раз когда роковой час пробил. В ту же минуту Радовид оказался на земле и увидел, как вместо коней шесть мышей побежали назад к лесу, а карета превратилась в ореховую скорлупу. В пустом лесу у ручья он был один как перст. За ручьём увидел дорогу, которая вела его к лесу, и направился по ней, не задумываясь, что ждёт его в конце пути.
Долго шёл он лесом, через долины, равнины и горы, всю еду, что взял с собой, уже съел — и вдруг попадается ему дуб, такой высокий, каких он сроду не видывал. Широко и далеко простирались его ветви, а среди них на вершине находилось гнездо. Как увидел его Радовид, сразу же подумал, что это и есть жилище средней сестры. Долго ждал, не покажется ли она, чтобы помочь ему забраться наверх, но она не вышла. Стал он тогда кричать во всё горло и по дубу колотить. Спустя некоторое время наверху появилась красавица и спросила:
— Кто там кричит и стучится?
— Это я,— отвечал он,— твой брат, сестра моя дорогая! Помоги мне как-нибудь наверх забраться!
— Мой брат? — удивилась она.— Не было у меня никогда никакого брата. Кто бы ты ни был, человек, беги как можно скорее отсюда, потому что, как только придёт мой муж, он тебя тут же растерзает.
— Может, растерзает, а может, и нет, а пока помоги мне наверх попасть, там я тебе расскажу, кто я и чего хочу!
Поддалась она уговорам, спустила вниз верёвку, помогла Радовиду вскарабкаться. Очутившись наверху, сел он с нею на кучу мха, рядом с молодым орлёнком, и стал сестре рассказывать, кто он есть и зачем пришёл.
Заплакала сестра от радости, стала брата обнимать, но боялась, как бы орёл, когда домой вернётся, брата не растерзал.
Едва успели они познакомиться и немного поговорить, как загудело что-то в небе, будто гроза надвигалась. А это орёл летел.
— Братик мой милый, спрячься поскорей вот в этом мху, может, мне удастся тебя спасти! — умоляла его сестра.
Только он спрятался, как орёл влетел в гнездо с клёкотом:
— Жена, чую человечину, где человек, подать сюда!
— Ах, муж мой дорогой,— успокаивала его жена,— да откуда ей тут взяться, ведь тут даже птички-невелички не увидишь, не то что человека!
— Коль не хочешь выдать мне, так я сам его найду! — гневно засипел орёл и стал ворошить мох, уже и когти запустил в то место, где Радовид тихо сидел,— но тут пробило двенадцать.
В тот же миг земля затряслась, и маленькая хижина на дереве превратилась в великолепный дворец, орёл стал красавцем князем, орлёнок — милым мальчиком, и всё вокруг ожило..
Князь был доволен, что шурина не растерзал, и радовался этому вместе с ним. Тут же был устроен богатый пир, и Радовида заставили рассказывать о родителях, о том, как и зачем он сюда явился.
— Старики родители чувствуют себя как все старики. Когда я их покинул, были здоровы. Жаль было мне их покидать, но что поделаешь, коль захотел я с сестрами и зятьями познакомиться! Ну, старшую сестру я уже знаю, зятя-медведя — тоже. Он рассказал мне, как вы оказались заколдованными, и я дал слово вас от заклятья освободить. Спрашивал я старшего зятя, как это сделать, да он ничего не мог мне посоветовать и к тебе, дорогой мой зятёк, послал — может, ты мне что-нибудь подскажешь.
— Ах, милый мой шурин,— князь ему в ответ.— Напрасно ты утруждаешь себя, не верится мне, чтобы ты мог нас освободить. Тяжко наше заклятье. Тут даже я посоветовать не могу, но, коль уж ты так решил, отправляйся-ка к моему самому младшему брату, он тебе наверняка раскроет тайну.
— Я пойду, пойду, ты мне только дорогу покажи.
— На границу моих владений велю тебя отвезти, а потом иди по дороге, которая откроется перед тобой. Пойдёшь той дорогой и придёшь к озеру. Приглядись повнимательней и увидишь: над водою дымок поднимается. Прыгни туда. Вот возьми несколько орлиных перьев. Очутишься в опасности, сомни их — тотчас же шесть орлов придут тебе на помощь.
Радовид зятя поблагодарил, перья спрятал, и минуту спустя под окнами раздался топот шестёрки лошадей.
— Ну,— сказал князь,— близится мой час. Карета для тебя уже приготовлена, ступай с богом, чтобы время, когда я опять стану орлом, тебя не застигло.
Горестно прощался Радовид с любимой сестрой и зятем. Они проводили его до самой кареты.
Едва он сел, полетела она через горы и долы, будто несли её крылатые кони. Когда подъехали к границе, пробил урочный час, и Радовид, как и в прошлый раз, увидел, что сидит на земле. Кони превратились в воробьев, а карета — в яичную скорлупу.
Увидел он тропинку, вспомнил, что зять говорил, и смело направился по ней. Путь оказался длинным, и всё, что было взято в дорогу, он съел прежде, чем достиг берега зеленоватого озера. За всё путешествие это, пожалуй, был самый счастливый момент, потому что, едва он остановился у озера и огляделся, увидел, как неподалёку от берега над сверкающей гладью курится облачко синего дыма и растекается в разные стороны.
Даже не отдохнув, он прыгнул в воду именно там, где облачко поднималось. По трубе он счастливо долетел до очага, который сестра как раз хотела разжечь. Не понимая, что происходит, она испуганно отскочила, но брат выпрыгнул из очага, побежал за нею и радостно закричал:
— Не бойся, сестра моя дорогая, не бойся, ведь это я, твой брат, я пришёл тебя проведать!
Страх у неё прошёл, когда она увидела перед собой человека да услышала, как он её сестрой называет, хотя про брата ничего не знала. И говорит она ему:
— Не обманывай меня сладкими речами, потому что никакого брата я не знаю. Но кто бы ты ни был, божье созданье, скажи: как ты тут очутился и что тебе здесь нужно?
Тут Радовид всё по порядку сестре поведал, кто он и зачем пришёл, и тогда сестра бросилась ему на грудь и к сердцу своему его прижала. Велика была их радость, а стала ещё больше, когда и зять уже в человеческом виде домой пришёл. Жена до третьей горницы ему навстречу бежала, чтобы несказанную радость сообщить.
— Муж мой дорогой, иди скорей. Брат, которого я дома ещё не знала, пришёл!
— Если он твой брат, значит, мне он милый шурин! — приветствовал гостя князь-рыба и тут же стал расспрашивать его про родителей.
— Стариков родителей я оставил дома в добром здравии, только, право, не знаю, что с ними сейчас и живы ли они. Я уже давно из дому. Хотел я сестёр и зятьев сыскать и вот уже всех увидел. Только хочу я тебя ещё кое о чём спросить. Рассказывали мне зятья медведь и орёл, что ты, милый зятёк, наверняка знаешь, как я могу вас от заклятья избавить, потому что я до тех пор домой не вернусь, пока вас не освобожу, а для этого жизни не пожалею.
— Нелёгкий и опасный труд взял ты на себя, и не знаю, удастся ли тебе с этим делом справиться,— сказал князь-рыба после долгого раздумья.— Но коль уж ты твёрдо решил, попробуй. Так вот, слушай: была у нас единственная красавица-сестра, которую один чародей хотел в жёны взять. А она выходить за него не хотела, да и мы тоже не хотели ему отдавать её. Тогда он страшно рассвирепел, сестру схватил и унёс, а нас всех троих заколдовал. И в этом заклятье мы до тех пор мучиться должны, пока она за него не выйдет либо пока нас кто-нибудь не освободит.
Чародей вместе с нашей сестрой находится в пещере. Вход в неё можно открыть только золотым ключом, что неподалёку на высоком дереве висит. Но того, кто захочет снять этот ключ, большие опасности подстерегают. Вход в пещеру проходит через двенадцать залов, в тринадцатом зале на ложе спит чародей, а рядом с ним в гробу лежит наша сестра. Над гробом висит золотая труба. Затрубишь в неё — всех нас освободишь. Через всё это ты должен пройти и многое вытерпеть, если хочешь нас освободить.
— Терпеть я научился за время пути, а опасностей не боюсь. Поэтому пойду! Вы же мне только дорогу укажите.
— Ну, помогай тебе бог! Ступай тогда, дорогу я тебе охотно покажу,— сказал зять.
Милого гостя угостили всем чем могли, потом с сожалением распростились, и Радовид отправился дальше по пути, который ему показал зять.
Долго ходил-бродил он по горам и холмам, пока наконец не добрался до большого дереву, на котором, сверкая золотом, висел ключ. Увидел его наш юноша, обрадовался. Немного отдохнул и полез на дерево. Лез он, лез, вскарабкался уже на несколько саженей, как вдруг примчались шесть диких быков и могучими лбами стали дерево валить. Как прутик, закачалось дерево в разные стороны. Ещё немного — и Радовид полетел бы вниз, как жёлудь. На счастье, вспомнил он про подарок зятя-медведя. Быстро вынул клок шерсти, скомкал его — и в тот же миг, откуда ни возьмись, шесть огромных медведей кинулись на быков и в клочья их разорвали.
После того как столь страшная опасность миновала, с трудом стал карабкаться он всё выше и выше, пока не добрался до самого ключа. Уже хотел было его снять, как вдруг налетела стая диких гусей, принялись они нашего молодца клевать и бить крыльями. Вспомнил он тут про орлиные перья, быстро достал их, помял — и в тот же миг, откуда ни возьмись, прилетели шесть огромных орлов, и через минуту от стаи диких гусей ничего не осталось.
Преодолев и второе препятствие, Радовид снял ключ без труда и спустился вниз. Большая часть дела была сделана, ключ у него в руках, но главная беда ждала его впереди.
Он немного отдохнул и направился к скалам, что высились неподалёку от дерева. Осмотрел он их со всех сторон, но не нашёл не то что двери — ни единой щёлочки. Он было уже подумал, что не сумеет воспользоваться добытым с таким трудом золотым ключом, но тут вспомнил, что зять-рыба велел ему ключом этим коснуться скалы, и там, где он до неё дотронется, скала раскроется.
Он коснулся ключом скалы — и скала расступилась. Радовид вошёл в зал, вырубленный в сплошном льду. От стен веяло обжигающим холодом, а ноги ко льду примерзали. Но он не обращал на это внимания и спешил к следующим дверям. Когда он вошёл во второй зал, его обдало жаром — весь зал был в пламени. Третий зал встретил его шипением змей, которые сплелись в страшный клубок. Юноша быстро пробежал в четвертый зал, где было полно отвратительных летучих мышей. Один за другим пробегал он залы с ещё более отвратительными тварями. Наконец подбежал к дверям тринадцатого зала. Чуть приоткрыл их, проскользнул, как тень, и тихо закрыл за собой.
Все было так, как говорил ему зять. Ужасный чародей тяжким сном спал на ложе, рядом с ним на земле в железном гробу лежала прекрасная, но бледная и вся словно высохшая девушка. Над гробом на стене висела золотая труба. Вконец изнурённый, Радовид присел в уголок отдохнуть. В зале было так тихо, что слышно, как муха пролетит. Тут пробило двенадцать. Чародей проснулся и, обращаясь к лежащей, закричал страшным голосом:
— Выйдешь за меня или нет?!
А из гроба раздался печальный, слабый женский голос:
— Нет.
— Сгниёшь заживо! — крикнул чародей и опять уснул.
Радовид чуть подождал, тихонько поднялся с пола и неслышно подошёл к ложу и потянулся за трубой. Он уже взял её в руки,— но вдруг чародей проснулся и набросился на него. Ловкий юноша быстро отскочил, и не успел чародей его схватить, как он трижды громко протрубил.
Из золотой трубы вырвался звук такой силы, словно сто громов загремело. Скалу встряхнуло до самого основания, все залы — и ледяной, и огненный, и с разной нечистью — превратились в королевские хоромы, чародей разлился колёсной мазью, а из гроба встала прекрасная девица. В гробу она выглядела как мёртвая, восстав же из гроба, стала прекрасна, как роза. Заклятье былую красу её не убило, и она осталась по-прежнему юной. Заливаясь слезами, благодарила она своего освободителя. Юноша тоже был рад, что освободил не только зятьёв, но и прекрасную сестру их, которая ему очень понравилась.
— Скажи мне, пожалуйста, добрый молодец, кто ты и как сюда попал? — спросила она его.
Стал тут Радовид всё от начала до конца расска-зывать: кто он, где был и как в пещеру проник. Ещё больше обрадовалась девица, что Радовид и братьев её от заклятья освободил и что теперь они с Радовидом родственники. Снова и снова благодарила она его и не знала, как же ещё его отблагодарить.
— Ничего мне не надо, красавица, кроме тебя! — отвечал ей на это Радовид.
Он девице тоже полюбился, а потому она сразу же с ним обручилась и обещала быть ему верной женой.
Когда они обо всём поговорили и вместе порадовались, отправились к самому младшему брату, у которого уже и оба старшие вместе с жёнами и детьми ждали их. Велика была радость, когда все они встретились, а ещё больше — когда к старикам родителям добрались и живыми их застали. А те и желать не могли большего, чем то, что и дочери, и сын все счастливые нежданно к ним вернулись. Завершила несказанную ту радость свадьба Радовида с прекрасной девицей.
Вот это была свадьба! С той поры как свет стоит, такой не было и не будет!
Божена Немцова
|
|
