|
|
На тетеревов
Мой отец был врач, а в душе заядлый рыбак и охотник. В кабинете у него на стене висели ружьё, патронташ, сумка для дичи. А в углу стояли удочки, ведёрко, складной стульчик и другие приспособления для рыбной ловли.
Я постоянно приходил к папе в кабинет, подолгу разглядывал все эти замечательные вещи и мечтал, что, когда вырасту, обязательно тоже сделаюсь рыболовом и охотником.
Мы жили на самом краю села, а прямо за селом начинался молодой берёзовый лес. Летом мы, ребятишки, целыми днями пропадали там.
Идёшь, бывало, по лесной тропинке — кругом берёзки да кусты орешника. Солнце сквозь зелёные ветки просвечивает и рассыпается по земле тысячами золотых кружков. А ты шагаешь по усыпанной солнечным золотом дорожке и поглядываешь по сторонам, под кусты — не притаился ли где-нибудь возле пенька пузатый белый гриб.
А осенью я ходил в лес на охоту. Я брал палку вместо ружья и бродил по лесу, воображая, что выслеживаю дикого зверя. Увидишь старый, обросший мхом пень — и представишь себе, что это медведь. Даже самому жутко станет! Выстрелишь из палочного ружья, выхватишь из-за пояса деревянный кинжал — и врукопашную со страшным зверем...
Поздней осенью по утрам к нам на опушку леса прилетали тетерева. Они рассаживались по берёзам и, сидя на тонких ветвях, срывали берёзовые серёжки и кормились ими.
Я старался встать как можно раньше, выбегал на бугор и подолгу любовался этими большими чёрными птицами. Но ни разу мне не удавалось подкрасться к ним поближе.
Только начнёшь подбираться, а тетерева уже заметили, вытянули шеи, насторожились. Сделаешь ещё шаг-два, а они хлоп-хлоп крыльями — и улетели.
Но вот как-то раз зашёл к отцу лесник — дедушка Иван. Я рассказал ему, как по утрам бегаю смотреть на тетеревов, да никак не могу к ним подкрасться. Дедушка засмеялся и сказал:
— Ну, мы их с тобой перехитрим! Проси отца, чтобы он тебе позволил завтра со мною на охоту пойти. Только не проспи.
Отец на охоту меня отпустил. Ночью я поминутно просыпался — всё боялся проспать. Дедушка зашёл за мной, когда было ещё совсем темно. Задолго до света мы уже пробирались по лесной дорожке. Старик нёс на плече ружьё и мешок. Я спросил:
— Дедушка, что у тебя в мешке?
А он только рукой махнул: придёт время — увидишь.
Мы вышли на поляну. Там стоял шалаш. Старик положил ружьё на землю и развязал мешок. Я заглянул в него, да так и ахнул. В мешке лежали сделанные из тряпок два тетерева. Из пёстрых тряпок курочка — тетёрка, а из чёрных тетерев — петух. Хвост у петуха был сделан из настоящих тетеревиных перьев. Я никак не мог понять, зачем дедушке нужны эти игрушечные птицы, а он посмеивался и ничего не отвечал на мои вопросы. Срубил два длинных шеста, посадил на верхушки тряпичных тетеревов и прислонил шесты к берёзке посредине полянки. Издали можно было подумать, что на берёзке сидят два настоящих, живых тетерева.
Дедушка влез в шалаш и позвал меня к себе.
— Слушай, — сказал он мне. — Когда совсем рассветёт, тетерева вылетят на поляну кормиться. Увидят наших — подумают, что это живые, и подсядут к ним, чтобы вместе берёзовые почки ощипывать, а мы их тут и подстрелим.
Я уселся поудобнее, раздвинул немного ветки шалаша и выглянул наружу. В лесу было как-то пасмурно, неприветливо. Деревья уже все облетели, стояли почерневшие, голые, а на земле лежал белый колючий иней. Не слышно было птичьих голосов, только одни синицы-пухляки попискивали, перелетая с ветки на ветку.
Но вот над лесом показалось солнце. Иней начал таять, переливаться разноцветными огоньками, и весь лес сразу повеселел, наполнился розовым, утренним светом.
Вдруг я услышал где-то совсем близко шум крыльев: большая птица летит! Поглядел в щёлку — вижу, на нашу берёзку рядом с тряпичными птицами сел настоящий, живой тетерев, да такой большой, красивый! Я так близко ни разу тетерева и не видел. Каждое перышко можно разглядеть. Сам чёрный, с синеватым отливом; перья хвоста завиваются на две стороны, а над глазами красные брови. Сел на ветку, поднял голову и оглядывается.
Я как закричу:
— Стреляй, дедушка, стреляй!
Тетерев испугался и улетел.
А дедушка очень рассердился.
— Разве можно, — говорит, — на охоте кричать! Всех тетеревов теперь распугал. Зря я тебя только брал с собой.
Так в этот раз мы ничего и не убили.
Г. Скребицкий
|
|
